Хлестаков и его роль в комедии Ревизор

Самый яркий образ комедии - это Хлестаков, тот, кто явился виновником необычайных событий. Гоголь сразу же дает понять зрителю, что Хлестаков не ревизор (предваряя появление Хлестакова рассказом о нем Осипа). Однако весь смысл этого персонажа и его отношение к своим ревизорским "обязанностям" становятся ясны не сразу.

Хлестаков не переживает по приезде в город никакого процесса ориентации - для этого ему, недостает элементарной наблюдательности. Не строит он никаких планов обмана чиновников - для этого у него нет достаточной хитрости. Не пользуется он сознательно выгодами своего положения, потому что в чем оно состоит, он и не задумывается. Только перед самым отъездом Хлестаков смутно догадывается, что его приняли "за государственного человека", за кого-то другого; но за кого именно, он так и не понял. Все происходящее с ним в пьесе происходит как бы помимо его воли.

Гоголь писал: "Хлестаков, сам по себе, ничтожный человек. Даже пустые люди называют его пустейшим. Никогда бы ему в жизни не случилось сделать дела, способного обратить чье-нибудь внимание. Но сила всеобщего страха создала из него замечательное комическое лицо. Страх, отуманивши глаза всех, дал ему поприще для комической роли".

Хлестакова сделали вельможей те фантастические, извращенные отношения, в которые люди поставлены друг к другу. Но, конечно, для этого нужны были и некоторые качества самого Хлестакова. Когда человек напуган (а в данном случае напуган не один человек, а весь город), то самое эффективное - это дать людям возможность и дальше запугивать самих себя, не мешать катастрофическому возрастанию "всеобщего страха". Ничтожный и недалекий Хлестаков с успехом это делает. Он бессознательно и потому наиболее верно ведет ту роль, которой от него требует ситуация.

Субъективно Хлестаков был прекрасно подготовлен к этой "роли". В петербургских канцеляриях он накопил необходимый запас представлений, как должно вести себя начальственное лицо. "Обрываемый и обрезываемый доселе во всем, даже и в замашке пройтись козырем по Невскому проспекту", Хлестаков не мог втайне не примеривать к себе полученного опыта, не мечтать лично производить все то, что ежедневно производилось над ним. Делал он это бескорыстно и бессознательно, по-детски мешая быль и мечту, действительное и желаемое.

Положение, в которое Хлестаков попал в городе, вдруг дало простор для его "роли". Нет, он никого не собирался обманывать, он только любезно принимал те почести и подношения, которые - он убежден в этом - полагались ему по праву. "Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит", - писал Гоголь.

Такого случая городничий не предусмотрел. Его тактика была рассчитана на настоящего ревизора. Раскусил бы он, без сомнения, и мнимого ревизора, мошенника: положение, где хитрость сталкивается с хитростью, было для него знакомым. Но чистосердечие Хлестакова его обмануло. Ревизора, который не был ревизором, не собрался себя за него выдавать и тем не менее с успехом сыграл его роль, - такого чиновники не ожидали ...

А почему, собственно, не быть Хлестакову "ревизором", начальственным лицом? Ведь смогло же произойти в "Носе" еще более невероятное событие - бегство носа майора Ковалева и превращение его в статского советника. Это "несообразность", но, как смеясь уверяет писатель, "во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете; редко, но бывают".

В мире, где так странно и непостижимо "играет нами судьба наша", возможно, чтобы кое-что происходило и не по правилам. "Правильной" становится сама бесцельность и хаотичность. "Нет определенных воззрений, нет определенных целей - и вечный тип Хлестакова, повторяющийся от волостного писаря до царя", - говорил Герцен.