Тематика и роль лирических отступлений в поэме "Мертвые души" Н. Гоголя

Во второй главе, где ведется повествование о Манилове и его супруге, Н. В. Гоголь пишет, в частности, о том, какое воспитание получают девицы в пансионах. Ироничный тон повествования (" ... в пансионах ... три главные предмета составляют основу человеческих добродетелей: французский язык, необходимый для счастия семейственной жизни; фортепьяно, для доставления приятных минут супругу, и ... собственно хозяйственная часть: вязание кошельков и других сюрпризов") дает понять читателю, что автор не считает такую методику воспитания правильной. Доказательством бесполезности подобного воспитания является образ Маниловой: в их доме "чего-нибудь вечно недоставало: в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей ... но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею ... ", "ввечеру подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале ... ". Времяпрепровождение супругов заключается в длинных и томных поцелуях, приготовлении сюрпризов ко дню рождения и т. д.

В пятой главе слово "заплатанной", которым назвал Плюшкина простой мужик, заставляет автора задуматься о меткости русского слова: "А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племен, а все сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, - одной чертой обрисован ты с ног до головы!". Автор обыгрывает хорошо известную пословицу: "Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором". Размышляя об особенностях других языков, Гоголь подводит итог: "Сердцеведением и мудрым познаньем жизни отзовется слово британца; легким щеголем блеснет и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает свое, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово".