Образ из рассказа Лошадиная Фамилия

У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Он полоскал рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий, скипидар, керосин, мазал щеку йодом, в ушах у него была вата, смоченная в спирту, но все это или не помогало, или вызывало тошноту. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние - жена, дети, прислуга, даже поваренок Петька предлагали каждый свое средство, Между прочим, и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к нему и посоветовал полечиться заговором.

- Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, - сказал он, - лет десять назад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы - первый сорт. Бывало, отвернется к окошку, пошепчет, поплюет - и как рукой! Сила ему такая дадена ...

- Где же он теперь?

- А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идут к нему, помогает ... Тамошних саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так ... у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете.

- Ерунда! Шарлатанство!

- А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник, живет не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин.

- Пошли, Алеша! - взмолилась генеральша. Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого.

- Ну, ладно, - согласился Булдеев. - Тут не только что к акциозному, но и к черту депешу пошлешь ... Ох! Мочи нет! Ну, где твой акцизный живет? Как к нему писать?

Генерал сел за стол и взял перо в руки.

- Его в Саратове каждая собака знает, - сказал приказчик. - Извольте писать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть ... Его благородию господину Якову Васильичу ... Васильичу ...

- Ну?

- Васильичу ... Якову Васильичу ... а по фамилии А фамилию вот и забыл! ... Васильичу ... Черт ... Как же его фамилия? Давеча, как сюда шел, помнил ... Позвольте-с ...

Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.

- Ну что же? Скорей думай!

- Сейчас ... Васильичу ... Якову Васильичу ... Забыл! Такая еще простая фамилия ... словно как бы лошадиная ... Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте ... Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. Помню, фамилия лошадиная, а какая - из головы вышибло ...

- Жеребятников?

- Никак нет. Постойте ... Кобылицин ... Кобылятников ... Кобелев ...

- Это уже собачья, а не лошадиная. Жеребчиков?

- Нет, и не Жеребчиков ... Лошадинин ... Лошаков ... Жеребкин ... Все не то!

- Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай!

- Сейчас. Лошадкин ... Кобылкин ... Коренной ...

- Коренников? - спросила генеральша.

- Никак нет. Пристяжкин ... Нет, не то! Забыл!

- Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? - рассердился генерал. Ступай отсюда вон!

Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил по комнатам.

- Ой, батюшки! - вопил он. - Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!

Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию акцизного:

- Жеребчиков ... Жеребковский ... Жеребенко ... Нет, не то! Лошадинский ... Лошадевич ... Жеребкович ... Кобылянский ...

Немного погодя его позвали к господам.

- Вспомнил? - спросил генерал.

- Никак нет, ваше превосходительство.

- Может быть, Конявский? Лошадников? Нет?

И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Перебрали все возрасты, полы и породы лошадей, вспомнили гриву, копыта, сбрую ... В доме, в саду, в людской и кухне люди ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искали фамилию ...

Приказчика то и дело требовали в дом.

- Табунов? - спрашивали у него. - Копытин? Жеребовский?

- Никак нет, - отвечал Иван Евечи и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух: - Коненко ... Конченко ... Жеребеев ... Кобылеев ...

- Папа! - кричали из детской. - Тройкин! Уздечкин!

- Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами ...

- Гнедов! - говорили ему. - Рысистый! Лошадицкий!

Но наступил вечер, а фамилия все еще не была найдена. Так и спать легли, не послав телеграммы.

Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал ... В третьем часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику.

- Не Меринов ли? - спросил он плачущим голосом.

- Нет, не Меринов, ваше превосходительство, ответил Иван Евсеич и виновато вздохнул.

- Да, может быть, фамилия не лошадиная, а какая-нибудь другая!

- Истинно слово, ваше превосходительство, лошадиная ... Это очень даже отлично помню.

- Экий ты какой, братец, беспамятный ... Для меня теперь эта фамилия дороже, кажется, всего на свете. Замучился!

Утром генерал опять послал за доктором.