Как ведут себя остап и андрий в бурсе

Они были отданы по двенадцатому году в Киевскую академию, потому что

все почетные сановники тогдашнего времени считали необходимостью дать

воспитание своим детям, хотя это делалось с тем, чтобы после совершенно

позабыть его. Они тогда были, как все поступавшие в бурсу, дики,

воспитаны на свободе, и там уже они обыкновенно несколько шлифовались и

получали что-то общее, делавшее их похожими друг на друга. Старший,

Остап, начал с того свое поприще, что в первый год еще бежал. Его

возвратили, высекли страшно и засадили за книгу. Четыре раза закапывал

он свой букварь в землю, и четыре раза, отодравши его бесчеловечно,

покупали ему новый. Но, без сомнения, он повторил бы и в пятый, если бы

отец не дал ему торжественного обещания продержать его в монастырских

служках целые двадцать лет и не поклялся наперед, что он не увидит

Запорожья вовеки, если не выучится в академии всем наукам. С этого

времени Остап начал с необыкновенным старанием сидеть за скучною книгою и

скоро стал наряду с лучшими. Тогдашний род учения страшно расходился с

образом жизни: эти схоластические, грамматические, риторические и

логические тонкости решительно не прикасались к времени, никогда не

применялись и не повторялись в жизни.

Остап Бульба, несмотря на то что начал с большим

старанием учить логику и даже богословие, никак не избавлялся

неумолимых розг. Естественно, что все это должно было как-то ожесточить

характер и сообщить ему твердость, всегда отличавшую козаков. Остап

считался всегда одним из лучших товарищей. Он редко предводительствовал

другими в дерзких предприятиях - - обобрать чужой сад или огород, но зато

он был всегда одним из первых, приходивших под знамена предприимчивого

бурсака, и никогда, ни в каком случае, не выдавал своих товарищей.

Никакие плети и розги не могли заставить его это сделать. Он был суров к

другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайней мере,

никогда почти о другом не думал. Он был прямодушен с равными. Он имел

доброту в таком виде, в каком она могла только существовать при таком

характере и в тогдашнее время. Он душевно был тронут слезами бедной

матери, и это одно только его смущало и заставляло задумчиво опустить

голову.

Меньшой брат его, Андрий, имел чувства несколько живее и

как-то более развитые. Он учился охотнее и без напряжения, с каким

обыкновенно принимается тяжелый и сильный характер. Он был

изобретательнее своего брата; чаще являлся предводителем довольно

опасного предприятия и иногда с помощию изобретательного ума своего умел

увертываться от наказания, тогда как брат его Остап, отложивши всякое

попечение, скидал с себя свитку и ложился на пол, вовсе не думая просить

о помиловании. Он также кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его

была доступна и другим чувствам. Потребность любви вспыхнула в нем живо,

когда он перешел за восемнадцать лет. Женщина чаще стала представляться

горячим мечтам его; он, слушая философические диспуты, видел ее

поминутно, свежую, черноокую, нежную.