О чем заставило задуматься произведение уроки французского

Для рассказа "Уроки французского" - довольно длинны. Это все-таки короткий жанр. Вспомним того же Чехова А. П. или Зощенко М. М. В двух-трех страницах - целая история, полнокровная жизнь! А языка какой "вкусный", хоть ешь его, как яблочный пирог!

В. Распутин - совсем другого "поля ягода". Он серьезен, психологичен, трагичен даже. В контексте его библиографии "Уроки французского" предстают некой милой шалостью, акварельной зарисовкой художника, уставшего от исполинских полотен, писаных маслом, аристократических портретов и батальных сцен.

В рассказе две истории как бы параллельно развиваются, чуть соприкасаясь, но существуя совершенно раздельно. "Пацанская" игра на мелкие денежки и школьные занятия французским. В сущности, все описания голодного деревенского быта военных лет, скуки и одиночества, а также - игр и конфликта со старшими мальчишками - это лишь фон для радужного образа молодой учительницы.

Вот теперь мы подошли к теме. Именно об учителях и о педагогике в целом лично меня заставили задуматься "Уроки французского".

Почему большинство из нас не любит школу? Про начальные классы, сопливую малышню речь сейчас не идет. Там все идеально: дети жаждут знаний, авторитетов, уважения. Учитель воплощает в себе "светоч" или даже "Эверест" этих самых знаний, умений, суждений. И, самое главное, он готов почти безвозмездно их нам, ученикам своим, передать. Только рот открывай - там сразу же червячок окажется.

Но время идет, дети растут, и уже не только слушать хотят, но и собственное мнение (по поводу и без) высказывать. Потребности наши изменились, а учителя-то - нет! Здесь - истоки конфликтов. С учениками никто не желает общаться на равных, уважительно и внимательно. От них отмахиваются, их переделывают и контролируют. Им угрожают, запугивают, наказывают (хотя бы плохими оценками). А ведь каждый из нас - давно уже личность! И есть своя жизнь, планы, мысли. И на все это мы имеем право!

Вот нам вдалбливают: все дети талантливы. Ах, малолетние гении! Пушкин стал писать эпиграммы в 4 (четыре!) года! А великие австрийские композиторы, которые за рояль сели быстрее, чем ножками собственными пошли? То есть они - личности и уже люди, хоть и маленькие. Ну а мы - серость и "быдло". И кроме как по книжкам учить чужие открытия ни на что, получается, не способны? Обидно и вовсе не справедливо.

Но там, у Валентина Распутина в рассказе, 25-летняя Лидия Михайловна со своим французским вовсе не такова. Она, чуть косоглазая, "духами и туманами" дышащая, как показалось мальчику, от чьего лица повествование ведется, уже разведенная, а потому опытная и не зажатая, в личностном плане дала своему нерадивому ученику гораздо больше спряжения французских глаголов. И речь здесь - вовсе не о копеечных его выигрышах.

Это были уроки самой жизни: сострадания, понимания, искренности. Взрослого редкого легкомыслия и веселья. Уважения к человеку, вне зависимости от его возраста.

Ах, как хотелось бы в каждой школе хоть по одному такому учителю иметь!